©
Как справедливо отметила коллега, с уходом Вэла Килмера, упокой Господи его душу, наше детство словно отодвинулось ещё дальше. Для меня, впрочем, с Килмером связаны не столько детские киновпечатления, сколько переживания карьерного характера. Когда уже без малого двадцать лет назад мне поручили написать о нём текст к выходу очередного фильма с его участием, дело обернулось таким провалом, что я зарёкся впредь браться за обзорные материалы, посвящённые чьему-либо творчеству. Быть может, впрочем, эта реакция объяснялась не столько моим уязвлённым авторским самолюбием, сколько желанием использовать ситуацию как уважительную причину, чтобы отказаться от жанра, почти столь же для меня тягостного, как интервью.
С какими приятными чувствами вспоминаются тогдашние профессиональные и личные неурядицы теперь, когда мы «живем уже після потопу». Не помню между тем, была ли моя статья в итоге не опубликована вовсе или, что более вероятно, вышла, переписанная редакторами. Размещаю этот текст в изначальном виде. «Бо як напишеш, так уже і буде».
ЧЕЛОВЕК, КОТОРЫЙ БЫЛ ДЖИМОМ МОРРИСОНОМ
Когда о какой-либо работе того или иного художника говорят, что уже она одна способна вписать имя своего создателя в историю искусства, нередко это является вежливым намёком на то, что собственно этой работой исторически значимые творческие свершения обсуждаемого автора и исчерпываются. В отношении Вэла Килмера это кажется вполне справедливым: среди созданных им образов претендентом на кинематографическое бессмертие остаётся пока лишь герой «Дорз» Оливера Стоуна.
Карьера любого исполнителя так или иначе свидетельствует о злосчастии актёрской профессии: актёр лишён высшего блага большинства собратьев по творчеству, посвятивших жизнь иным Музам- возможности заниматься своим искусством в одиночестве и по собственному почину. На ком бы не лежала большая ответственность, на продюсерах и режиссёрах или на самом актёре, не обладающем достаточным чутьём на хорошие проекты, фильмография Килмера не производит хорошего впечатления. Неудивительно, что важнейшим из искусств актёр считает для себя театр: «Сцена является для меня возможностью наиболее полно выразить свои переживания». Список театральных работ Килмера похож на план-максимум начинающего исполнителя, грезящего о лаврах трагика- здесь вам и Орест, и Макбет, и Ричард Третий, и вожделенный Гамлет, и романтический аналог Принца Датского, шиллеровский Карл фон Моор.
Одна из отличительных черт этих персонажей- и, не в меньшей степени, Джима Моррисона в трактовке Стоуна и Килмера- их обречённость, предчувствие трагического конца, довлеющее над каждым из них, а именно тайну смерти актёр назвал однажды предметом своего особенного интереса: «Полагаю, для того, чтобы понять и полюбить жизнь, человеку необходимо прежде разобраться со смертью». Этот интерес вызвала у Килмера гибель младшего брата- страдавший эпилепсией Уэсли утонул во время припадка: «Мне кажется, в том, что я делаю как актёр, я до сих пор подспудно пытаюсь найти оправдание тому, что произошло». Известие о гибели Уэсли он получил, уже будучи студентом нью-йоркского колледжа искусств Джуиллиард, куда поступил в 17-летнем возрасте, став самым молодым из абитуриентов, когда-либо зачисленных в это престижное заведение. Для вступительных экзаменов он подготовил монолог из пьесы собственного сочинения: «Я просто не смог найти ничего другого, чего бы они уже не слышали сотни раз». В колледже Килмер не отличался особым прилежанием и даже подумывал бросить занятия, однако его уговорил остаться одноклассник Кевин Спейси, участвовавший вместе с ним в любительских школьных спектаклях. В результате Килмер не только получил диплом, но и отплатил Кевину за добрый совет, убедив его самого поступить в Джуиллиард.
Параллельно с обучением Килмер участвовал во множестве профессиональных театральных постановок, успев выступить на сцене не только нескольких небольших экспериментальных театров, которыми так славен Нью-Йорк, но и на Бродвее, где его партнёрами стали Кевин Бейкон и Шон Пенн. Первые роли в кино ничем не обнаруживали интереса Килмера к трагическим сторонам бытия. Его экранным дебютом в 1984-м году стала комедия «Совершенно секретно!» Цукера-Абрахамса-Цукера, где актёру досталась роль агента буржуазной культуры Ника Риверса, разлагающего общество и спецслужбы ГДР своим пением. Прокат «Совершенно секретно!» показал, что исполненные Килмером классические рок-н-роллы впечатлили не только агентов Штази, но и зрителей, вследствие чего продюсировавшая фильм «Парамаунт» выпустила саундтрек картины, указав в качестве исполнителя Ника Риверса, а сам Килмер получил предложение сыграть главную роль в «Грязных танцах» Эмиля Ардолино. Однако, как вы помните, в «Танцах» снялся совсем другой актёр- мотивируя свой отказ, Килмер заметил, что не желал в самом начале карьеры становиться мачо со школьных тетрадок. Во второй раз он продемонстрировал своеобразную разборчивость через пару лет, отклонив приглашение в «Синий бархат»- впоследствии он рассказывал забавную историю о том, будто присланный Дэйвидом Линчем сценарий походил на драматургическую основу для забойного порно, а вовсе не на известный нам сюрреалистический шедевр нуара.
Так или иначе, отказавшись от участия в «Грязных танцах», Килмер поменял шило на мыло, снявшись в «Лучшем стрелке» Тони Скотта, утомительном ура-патриотическом хите сезона, который теперь вспоминают главным образом в связи с его трактовкой Квентином Тарантино как не имеющей аналогов кинопропаганды гомосексуальных связей в армии. Однако «Лучший стрелок» позволил Килмеру не только упрочить статус молодого дарования, но и получить впоследствии эпизодическую, но весьма значимую роль в следующем проекте Тони Скотта, «Настоящей любви», где актёр сыграл идола своей юности, Элвиса Пресли. Сцена, в которой материализовавшийся в мужском туалете призрак Элвиса убеждает героя Кристиана Слейтера убить сутенёра его возлюбленной, демонстрирует, насколько замусолил масскульт имя короля рок-н-ролла, вызывая его тень по любому поводу, более того, раскрывает саму природу чувств фанов к своим кумирам, нашу склонность наделять своих любимцев собственным мировоззрением.
Вслед за «Лучшим стрелком», после пары телевизионных проектов, Килмер получил роль в «Уиллоу» Рона Хаурда. На съёмках этой картины, ставшей одной из успешнейших киносказок восьмидесятых, он познакомился с британской актрисой Джоан Уолли. Об их последовавшем ещё до завершения работы над фильмом и продлившемся восемь лет браке, в котором у супругов родились сын и дочь, как и вообще о личной жизни актёра, не известно практически ничего. В памяти читателей жёлтой прессы могли остаться разве что рассказ Килмера о том, как Джоан подала документы на развод без его ведома, когда он снимался на другом конце страны в «Острове доктора Моро», так что он узнал об этом из выпуска новостей CNN, и брошенная им фраза «я потерял своих детей в таком множестве смыслов, что это трудно объяснить».
В 1989-м году Килмер впервые сыграл культурного героя Америки, главного демона Дикого Запада, Уильяма Банни по прозвищу Билли Кид. Телефильм «Билли Кид» по сценарию известного романиста и историка Гора Видала оказался первой по-настоящему серьёзной работой актёра. Его Билли, которого обычно изображают молодецким головорезом, предстал мрачноватым деревенским парнем, которого давно перестала радовать репутация самого опасного преступника Америки.
Следующим фильмом Килмера стали «Дорз». На роль Моррисона пробовалось около двухсот кандидатов, в числе которых значились Ричард Гир и Чарли Шин. Наиболее же близок к утверждению был- что теперь страшно и представить, - Джон Траволта, так понравившийся музыкантам из «Дорз», что они собирались отправиться во всеамериканское турне, взяв актёра в качестве вокалиста.
Получив роль, Килмер, который ни до, ни после не отличался денировской самоотверженностью в подходе к ролям, изучил сотни часов записей выступлений и интервью Моррисона, в кратчайшие сроки выучил на память его поэтическое наследие, проштудировал любимых своим героем Рембо, Керуака и Ницше, разработал специальную диету, позволившую ему во время съёмок худеть и полнеть на несколько десятков фунтов, потребовал на время съёмок называть себя Джимом и ошеломил режиссёра намерением самостоятельно исполнять песни. Когда один из менеджеров группы принял запись исполнения Килмера за исполнение Моррисона, Стоун согласился.
Как бы не негодовали фанаты «Дорз», именно таким предстаёт в сознании поклонников кино один из величайших «проклятых поэтов» прошлого века- одновременно завораживающий и отталкивающий образ человека, мучимого внутренними демонами и беспощадной чуткостью подлинного художника к шуму и ярости эпохи, который в какой-то момент перестаёт «отличать своих героев от своих призраков», превращаясь из выдающегося поэта и музыканта в выдающегося психопата и порядочную свинью.
Примечательно, что сам Килмер отзывался о Моррисоне без особенного восторга: «Быть Моррисоном не доставляло мне удовольствия, ведь его жизнь была наполнена страданием. Но, несмотря на это, в нём жил неколебимый дух озорства, актёрства- возможно, эти выкрутасы были необходимы ему, чтобы справиться с мучившей его шизофренией, выплеснуть её наружу. Он испытывал патологическую потребность причинять боль своим близким, заставлять их страдать вместе с ним самим, и к этому трудно относится с восхищением. Но, конечно же, это был именно такой сильный, страстный, необыкновенно талантливый человек, сыграть которого мечтает любой актёр. Для меня одной из самых интересных составляющих его личности было его стремление выразить себя в поэзии. Мне самому знакомы отчаяние и злость, которые испытываешь, когда не можешь найти нужных слов для выражения сидящих в тебе прекрасных образов и ощущений (через два года после съёмок картины Стоуна Килмер выпустил собственный поэтический сборник «Мои небеса после ожогов»)».
Участники группы, активно сотрудничавшие с авторами фильма и впоследствии вылившие на них в прессе вёдра помоев, были на удивление единодушны в самой высокой оценке перевоплощения Килмера. Гитарист Бобби Кригер и продюсер группы Пол Ротшильд признавались, что подчас испытывали жутковатое чувство, что общаются с настоящим Моррисоном, а личный биограф музыканта Джим Хопкинс, разговаривая с Килмером, поймал себя на мысли, что «совсем забыл, каким Джим был высоким».
После «Дорз» актёр устроил себе своего рода творческую передышку, в течение несколько лет носясь по экранам с пистолетом наголо. Очередной этап его карьеры должно было знаменовать приглашение на роль Бэтмена, однако на съёмочной площадке дело не заладилось. По свидетельству очевидцев, первое время он изводил Джоэля Шумахера просьбами помочь ему нащупать сверхзадачи его роли, однако, не встретив со стороны режиссёра особенного отклика, включил автопилот профессионализма. Получившийся результат обескураживает: после изысканно мрачной неоготической интерпретации сюжета Тимом Бёртоном «Бэтмен навсегда» смотрелся как аляповатое цирковое представление, Килмер же выглядел откровенно скучающим.
В своей следующей картине, «Схватке» Майкла Манна, в роли самозабвенно преданного подручного героя Роберта Де Ниро актёр блестяще выступил в качестве «младшего напарника»- это амплуа Килмер впервые опробовал ещё в 86-м, сыграв в телеэкранизации «Убийства на улице Морг» безымянного друга Огюста Дюпена, этого первого ватсона в истории детектива, и неоднократно воплощал впоследствии, выдавая на-гора свою юношескую харизму. Участие в «Схватке» долгое время воспринималось как «лебединая песня»- участие в катастрофически плохой «Мёртвой девушке» Адама Коулмена Ховарда будто наложило на актёра проклятие. «Остров доктора Моро» Джона Франкенхаймера провалился в прокате и был поднят критиками на смех, «Призрак и Тьма» Стивена Хопкинса и «Святой» Филиппа Нойса смогли окупиться лишь благодаря зарубежному прокату, а 75-миллионная «Красная планета» Энтони Хоффмана собрала в Америке чуть больше десяти миллионов. Вскоре место провальных блокбастеров заняли независимые постановки, главным образом- вторичные триллеры средней скучности. «На многое из того, что я делал, я соглашался из-за денег, часто же я просто выбирал лучшее из того, что предлагали»- это высказывание Килмера можно отнести к целому десятилетию его карьеры. При этом актёр неизменно отказывался от ролей в сериалах, мотивируя это неприязнью к телевидению: «Оно приспосабливает критерии искусства к представлениям обывателя».
Следует отдать Килмеру должное- он не имеет обыкновения держать марку вне зависимости от материала. Подобно многим из своих коллег, в картинах, интересных в первую очередь развитием сюжета, а не характерами героев, Килмер бывает достаточно маловыразительным, даже если речь не идёт об участии в откровенно второсортных лентах вроде «Слепого горизонта» Майкла Хауссмана. К примеру, впечатление от во всех отношениях симпатичных триллеров Джона Далла «К западу от Красной Скалы» и «Убей меня ещё раз» едва ли изменилось бы, если бы Килмер и Николас Кейдж поменялись фильмами.
Однако именно среди незаметных низкобюджетных лент второй половины девяностых оказались затерянными несколько картин, в которых Килмер с блеском использует предоставленную ему ролями возможность выразить терпкое обаяние сломленных, до дыр истрёпанных жизнью неудачников, в жизни которых не осталось места ни плащу супергероя, ни мудрым наставникам. Среди прочих- запоминающиеся именно его участием «Море Солтона» Ди.Джей.Карузо и «Уандерленд» Джеймса Кокса. В первом он исполнил роль джазового музыканта, превратившегося в законченного наркомана и полицейского информатора, чтобы отомстить за убитую жену, в «Уандерленде» сыграл знаменитого порноактёра времён «ночей в стиле буги» Джона Холмса, оказавшегося в конце восьмидесятых замешанным в кровавую криминальную историю- отброшенный на обочину осколок блистательной эпохи, самых ярких представителей которой давно свели в могилу наркотики, алкоголь и эпидемия СПИДа.
Печальным апофеозом этого этапа его карьеры становится появление в «Кольце дракона» Тома Рива, истории о средневековых охотниках за цифровыми огнедышащими рептилиями, главную роль в котором исполнил Патрик Свейзи, когда-то прославившийся в несыгранной Килмером роли в «Грязных танцах». Дальше, казалось, могло быть лишь нечто вроде известия об «участии мегазвезды Голливуда в новом проекте Оксаны Байрак».
Вместо этого Оливер Стоун пригласил его исполнить роль Филиппа. И хотя на «Александра» обрушилось больше пинков, чем на все кинопровалы с участием Килмера вместе взятые, и зрителям, и критикам понравился его взлохмаченный македонский правитель, за сарказмом и свирепостью которого скрывается усталость от ратных и государственных свершений. Эта работа показала широкой аудитории, что годы коммерческих неудач не отразились на творческой форме актёра, и, главное, насколько легко и естественно дался его таланту переход в иную возрастную категорию.
После участия в «Александре» впервые за несколько лет Килмер получил приглашение в несколько крупных голливудских проектов, самыми заметными среди которых стали «Охотники за разумом» Ренни Харлина и «Поцелуй навылет» Шейна Блэка. Работу на съёмочной площадке Килмер продолжает совмещать с участием в театральных постановках- не так давно в одном из лондонских театров он сыграл в спектакле по пьесе Дэйвида Мамета, инсценизировавшего знаменитый роман Джеймса Кейна «Почтальон всегда звонит дважды». И хотя выходящий на украинский экран фантастический триллер «Дежа вю» Тони Скотта едва ли станет очередной вершиной актёра, он подтверждает вновь завоёванный Вэлом Килмером статус звезды фильмов категории «А».
616